Нам удалось найти одного из бывших сотрудников С. Баркана, выпускника Первого Медицинского института, Андрея Иванова. Кличка: «Терапевт». Так же как и Антон Перемолотов, он участвовал в борьбе с неформалами, организованной Барканом.

Мы не стали говорить ему о диктофоне и называть нашу встречу с коробками вина, мягко переходящими в бутылки водяры – «интервью». А то вряд ли бы он оказался столь откровенен...

В отдел Сергея Баркана спецслужбы систематически направляли для стажировки провокаторов. Не ту мелочь, которая делает гадости во время митингов и шествий, а гениев своего дела и одновременно полных отморозков, у которых даже проблесков совести не наблюдалось.

Одним из таких гениев провокаций был некто Хазен – бывший помощник какого-то депутата, отсидевший за похищение ребенка для своих сексуальных утех из детского лагеря. Его гениальность заключалась в том, что его можно было выпустить в толпу любых радикалов, а часа через полтора он уже выходил оттуда с группой своих вновь обретенных поклонников и шел их… трахать – в совершенно утилитарном, физиологическом смысле этого слова. То есть, он мог с лету знакомиться с незнакомым человеком, легко делал его своим другом и легко уговаривал на секс. Нередко, уже на следующий день после бурной ночи, парни не могли понять, как на все это они пошли… Много народа после этого просто скрывалось, стыдливо обходя тусовки, старались не контактировать с Хазеном. Но кто-то всегда оставался.

Чтобы показать отсутствие стыда, Хазен гордо мочился при всех в публичных местах. Андрей говорил, что ему показывали фото Хазена, писающего на Эрмитаж, на «Медного всадника». Из-за этого к нему и прилипла кличка: «писающий мальчик».

С Барканом у Хазена отношения не сложились. Они не переносили друг друга вплоть до драк. Но работе это не сильно мешало.

Технология работы у Хазена была стандартной: часто его запускали к боевым радикалам для их «оголубления», после чего, предполагалось, они будут меньше «махать руками». Либо – после получения фоток, на которых Хазен приобнимал «клиента» в публичном месте, сообщалось, что Хазен – скандально известный «голубой фрик», сидел за педофилию и эта фотка может «всплыть»; после этого с радикалом оговаривались условия его дальнейшего «стука». И то и другое годилось только для националистов, так как у либерастов гей-обвинения не канали в качестве компромата.

Хазена запускали в группу скинхедов и очень скоро они становились скинпедами. Фишкой Хазена было хвастовство выполненной работы с демонстрацией достигнутых результатов. Один он ходил редко – чаще всего гуськом за ним топали один или несколько парней. Когда он внедрялся к скинхедам, то таскал с собой бритого пацана. Чтобы показать, что свою часть работы он сделал, Хазен мог приспустить с парня трусы и сладострастненько похлопать его по попке. Парень при этом растеряно доверчиво улыбался – Хазен представлял ему нас в качестве крутой наци-грядки. Андрея аж передергивало от взгляда на это, но после того, что вытворяли со скинхедами Баркан с Перемолотовым, это было не самое страшное.

Ситуация так понравилась Хазену, что в одно время он даже создал собственную команду националистов. Но потом это ему надоело, и он пошел заниматься скинхедами в чужие «грядки».

По словам Андрея, среди скинхедов было очень много дерьма, было даже свое «голубое лобби» – для них Хазен был не страшен. Хазен «ломал» честных молодых ребят, вся энергия которых уходила на борьбу, разумеется, без девочек. Тут появлялся Хазен и показывал, что для получения удовольствия присутствие девочек необязательно. Уговаривает в кровать. И вот душу молодого националиста начинает мучить огромное черное пятно.

Как Хазену удавалось добиваться подобных результатов – никто понять не мог. Он не заставлял, не применял силу – все происходило по взаимному согласию. Но часто, вслед за этим человек сам не мог понять, как вообще такое произошло. Приводило это к тому, что его стали бояться уже свои. И боялись сильно. Подозревали в гипнозе, в каком-то особом таланте внушения наяву. Андрей его тоже побаивался. Началось это после того, как Хазен походя оприходовал еще одного гения провокаций от другой конторы – Поршня. А вслед за этим – случайно попавшегося волонтера, работавшего на соседний отдел по изучению неформалов. Хазен оприходовал их, что называется, «в прямом эфире» – это была его фирменная фишка, подтверждающая само событие «отымения» клиента с его же согласия. Хазен звонил своему начальнику по телефону и далее шел репортаж с места события, где был хорошо различим и узнаваем голос «клиента». Было хорошо заметно, что «клиент» не протестует. А крики были типа: «Аааа! Больно! Медленнее!».

Непонятнее всего была ситуация с Поршнем – ведь он знал о Хазене, знал о «репортажах в прямом эфире», кричал в трубку, что здесь ничего не происходит, после чего пошли пошли уже привычные комментарии Хазена о том, как проходит акт, сопровождающиеся соответствующими звуками со стороны Поршня.

Тогда еще Андрей не поверил в произошедшее – Поршень сам гений в провокациях, мог это все и подстроить. Но вскоре в соседнем отделе, занимавшемся изучением субкультур, начали шипеть на нас, когда их волонтёр – 18-летний парень, мельком познакомился в нашей конторе с Хазеном и решил на халяву получить от него рублей 300. Хазен честно позвонил начальнику того отдела, спросив, их ли это волонтер? А после этого честно оприходовал минут за двадцать, дав волонтеру всего 100 рублей. У волонтера после этого случилась жуткая истерика. Он все хорошо помнит: помнит, что все было по согласию, но никак не мог понять, как он мог на это согласиться. С этого момента Андрей сам стал побаиваться Хазена, а вскоре серьезно поссорился с Барканом и ушел с этой работы.

К удивлению Андрея, Хазена он в последние годы видел исключительно на тусовках «нашистов» и «молодогвардейцев» и не мог понять: то ли он теперь «ломает» молодых подпевал новой власти, то ли обменивается с ними опытом проникновения в ряды националистов.

Продолжение следует…